Йа прынц и гений!
И вот наступила эпоха совершенства как физического, так и духовного. Чуть ранее, я ещё застал это время, в моде были грязь, анархизм и свободомыслие, притупленное алкоголем. Более старшие мои товарищи, имевшие свойство собираться на Арбате под стеной Цоя, долго и упорно рассуждали о порядке, который никогда не смогут изменить. В честь этого они пили и иногда буянили. Правда, редко.
Но я подрос. Подросло и мое поколение, моя эпоха. Я помню, как появились первые Эмо. Смешно так было наблюдать, как ребятки, возрастом года на четыре младше меня, все дружно начинали рассуждать о вещах таких, в которых не разбирались и никогда не разберутся. Начался этот бум стихов и писательства. Нет, оно все и раньше было, но теперь ударила новая волна, ещё более наивная и глупая, чем предыдущая. Но эмо так часто били, что они исчезли, а вот мода осталась.
Мода на красивое лицо с красивым содержимым внутри.
Я помню и то время, когда всех интересовали только внешние данные. Я был тогда ещё очень наивен и достаточно некрасив, что бы начать развивать мир внутренний. Затем я обрезал свои длинные анархические волосы, выпрямил упрямый бес и отпустил прямые, но все ещё красивые, патлы до шеи.
Чем извилистей твой внутренний мир, тем ты привлекательнее. Чем более заумные книги ты читал, ну или хотя бы знаешь название, тем интереснее. Однако, никто никогда не осудит до сих пор красивую оболочку без содержимого, а вот содержимое без красивой оболочки все ещё не так заманчиво. Но есть прогресс, что не может не радовать.
В моем случае мне повезло с красивым лицом и более чем интересным содержимым. Один мой друг сказал когда-то: «Ты идеален для этой эпохи». Он говорил это про себя. Потом и про меня. Не могу с ним не согласиться ни в том, ни в другом случае.
Итак, я повесил фотоаппарат себе на шею, а кто не фотографирует, тот служит моделью (я был и тем, и тем), и решил в последний раз попытаться вернуть расположение моей бывшей любви. Девушка, связей с которой я успешно гордился уже два с лишним года, недавно разорвала наши отношения с огромным скандалом. Я не мог сказать, что чувствовал боль от потери, честно говоря, она меня уже в конец достала под закат наших с ней отношений, но сила привычки давала о себе знать, и я решил пойти на закланье. Впрочем, и такое решение далось мне нелегко.
Дело было в прошедшем сегодня фестивале. Было весело, много интересных людей и очень много выпивки. Собственно, на этом фестивале я служил только фотографом. Отщелкав последних симпатичный девушек, которые весело строили гримасы перед объективом, я одолжил у них бутылку неплохого виски и пошел к ней. Виски эти девушки не пили, да и их угостил до меня какой-то парень, так что халявная бутылка никогда не будет лишней.
Пока я добирался на метро, а потом пешком до её дома, то успел чуть проветриться. Однако в подъезде мне снова стало плохо, я облокотился о стену, сунул два пальца в рот и слегка прочистился, вытерев губы рукавом. С пьяных немногое можно взять в плане поведения, а я пьяным становился просто невыносимым. Помню, как-то раз, во время своей второй поездки в Питер, я так напился, что до сих пор помнят многие контролеры местного метрополитена.
Прочистив организм, я с тоской посмотрел вверх. Она жила на последнем этаже, а лифт как обычно не работал. Мне предстоял долгий путь, который я начал со всей бодростью своего нездорового духа. К этажу пятому я выдохся, до десятого и вовсе дополз, цепляясь за перила трясущимися руками. Как же мне было плохо! Но клин клином вышибают, я сел прямо на её лестничной площадке и открыл бутылку виски, немного промочил горло, закрутил крышку и снова убрал бутылку в сумку. Чуть посидел, подождал, пока всосется алкоголь и сделает меня ещё более невменяемым, а затем позвонил в её дверь. Неприятнейшее ожидание, но вот послышались шаги, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
- Тебе чего? – спросила она, злобно глядя на меня из уютного тепла своей квартиры.
Ну давай, скажи ей, какая она стерва! Ты же её ненавидишь! Эта сука своими истериками отравила тебе два года твоей бесценной жизни, и ты ещё извинялся перед ней! Ради чего? Всего-то ради секса? Да, она неповторима в постели, но это не стоит твоих нервов! Скажи ей!
- Прости, я был идиотом, - но как всегда с губ летит все одно и то же.
- Ты ещё не до конца понял, какой ты идиот! – и все-таки она зарвавшаяся сука, которая думает, что все ей кругом обязаны. – Если бы ты любил меня, то ты бы ценил меня! А ты не ценил!
- Я ценил…
- Ах только ценил! Наверное, давным-давно! Я величайшая благодать, самая красивая и самая умная, досталась такому говну, как ты! А ты меня только ценил?
И тут до меня дошло. Почему, если она не хочет меня видеть, если я и вправду такой плохой, как она говорит, попортил ей жизнь, почему она не закрывает дверь? Более того, она даже её широко распахнула и вышла на порог. Сбросить стресс? Или же…
- Ты бы в ногах у меня ползал! Искал бы со мной встреч! Но ты всего этого не делал! Я тебе не нужна!
Так вот оно, в чем дело. Ну ладно…
- Ладно, не нужна, - внезапно пожал я плечами, моя бывшая драгоценность опешила и похлопала теперь, и без того большими, широко распахнутыми глазами.
- Что?! Да как ты смеешь!
- Ну, вот так. Нет, так нет. Все, пока, - я развернулся, и уже было пошел обратно, как она схватила меня за рукав.
- Стой! Ты что… не любишь меня?
- Ну ты ж сама сказала, что не люблю. Вот я и не люблю. Всё честно.
- Будь ты мужчиной, ты бы сам за себя решил!
- Вот я и решил. Всё, не люблю. Удачи, счастья, пока, - я сделал рывок в сторону, но она упорно держала меня. Затем подошла и отвесила мне звучную пощечину.
- Урод! Придурок! Ничего лучше у тебя никогда не будет! Как ты смеешь вообще такое говорить?! Ты же обещал! – она орала, а из её глаз водопадами текли слезы.
Теперь я начал замечать, как же она все-таки некрасива в истинном своем обличии. Нервная, истеричная, я думал, что это пройдет. Но это не пройдет никогда.
- Ну да. Обещал. Но я же урод, что тебе, такой хорошей делать рядом с таким уродом, как я?
- Ты что, совсем тупой?! Я же люблю тебя!
Ну, да. Она всегда меня так любила. На грани истерики. Но я ей все всегда прощал. Вплоть до нашего последнего скандала.
- Если ты уйдешь… я же не могу без тебя!
- Зато я могу. Ладно, бывай, - я выдернул рукав и пошел вниз по лестнице.
- Если ты уйдешь, я покончу с собой!
Я остановился и посмотрел на неё.
- Ты свободный человек в свободной стране. Делай, что хочешь с собой и со своей жизнью.
- Люби меня!
- Нет, спасибо.
- Тогда убей!
Вот это уже пошли её глупости. У неё всегда было странное свойство, во время истерик она начинала сходить с ума и нести всякую чушь. Потом, правда, она успокаивалась. Я иногда предлагал ей обратиться к психиатру, но она всегда наотрез отказывалась. А зря, успокоительные ей бы не помешали.
- Нет уж, спасибо. Садиться в тюрьму из-за тебя я не хочу, - отвечал я уже спускаясь по лестнице.
- Если ты не будешь меня любить, я выпью много-много корвалола!
- И получишь отравление! Удачи!
С этими словами я уже спустился на другой этаж, все ещё слыша её плач, эхом разносящийся по всему подъезду. Соседи нервно выглядывали из-за дверей, лаяли комнатные собаки, кричали дети.
Я был слеп, но я прозрел. Теперь окончательно. Ранее, ещё месяц назад, а расстались мы два месяца назад, я все-таки метался в сомнениях. Но это очень быстро прошло. Я остановился на восьмом этаже, достал из сумки виски, открыл бутылку и отпил. Было как-то ненормально хорошо. Возможно потому, что эта дурочка наконец задумается о том, что не она пуп вселенной, или может потому, что я теперь наконец действительно свободен, ведь я действительно больше не чувствовал ни крохи тепла к этой истеричке.
- Ну что ж, за меня! – и я снова сделал глоток. Зазвонил мобильный, это была она и я скинул трубку, а затем выключил его.
Всякий раз, когда мы расставались, она кричала, что поставила точку. Но последнее слово как обычно осталось за мной. И эту точку поставил я. До свиданья. «Я тебе не люблю, это главный мой плюс!» - пел Грегорий Лепс, и я был полностью с ним солидарен.
На этаже висело зеркало, я подошел к нему и посмотрелся. Поправил недавно покрашенные в черный волосы. Рассмотрел аккуратное чуть-чуть вытянутое почти белое лицо, провел пальцем по прямому носу. Если повернуться полубоком, то будет такое ощущение, что у меня есть благородная горбинка. Но это только полубоком. Ровные, в меру пухлые губы были все ещё бледными после рвотных спазм. Под непонятного зелено-голубого цвета глазами темнели синяки – последствия алкоголизма и бессонных ночей, которые глушили успокоительные. Да, любимая, все благодаря тебе. Кошмарный истощавший вид, из-за нервов я очень плохо ел, чуть сумасшедший взгляд.
Я идеален для этой эпохи! А ты не первая, и не последняя стерва в моей жизни! Только вот любовь стоит вычеркнуть из списка чувств. Она больно сильно изматывает!
- Ты красавчик! – чокнулся я с собственным отражением бутылкой и снова выпил.
Теперь меня конкретно шатало. Да ладно, в честь праздника можно! И я пошел вниз, переполненный нездоровым щенячьим счастьем и восторгом. Вот она, свобода! Да, друг, тебя можно только поздравить! Нет больше никаких обязанностей, если не считать походы на работу. Но ведь это уже добровольное рабство, да и то, работа не бей лежачего. Всё прекрасно!
Но я подрос. Подросло и мое поколение, моя эпоха. Я помню, как появились первые Эмо. Смешно так было наблюдать, как ребятки, возрастом года на четыре младше меня, все дружно начинали рассуждать о вещах таких, в которых не разбирались и никогда не разберутся. Начался этот бум стихов и писательства. Нет, оно все и раньше было, но теперь ударила новая волна, ещё более наивная и глупая, чем предыдущая. Но эмо так часто били, что они исчезли, а вот мода осталась.
Мода на красивое лицо с красивым содержимым внутри.
Я помню и то время, когда всех интересовали только внешние данные. Я был тогда ещё очень наивен и достаточно некрасив, что бы начать развивать мир внутренний. Затем я обрезал свои длинные анархические волосы, выпрямил упрямый бес и отпустил прямые, но все ещё красивые, патлы до шеи.
Чем извилистей твой внутренний мир, тем ты привлекательнее. Чем более заумные книги ты читал, ну или хотя бы знаешь название, тем интереснее. Однако, никто никогда не осудит до сих пор красивую оболочку без содержимого, а вот содержимое без красивой оболочки все ещё не так заманчиво. Но есть прогресс, что не может не радовать.
В моем случае мне повезло с красивым лицом и более чем интересным содержимым. Один мой друг сказал когда-то: «Ты идеален для этой эпохи». Он говорил это про себя. Потом и про меня. Не могу с ним не согласиться ни в том, ни в другом случае.
Итак, я повесил фотоаппарат себе на шею, а кто не фотографирует, тот служит моделью (я был и тем, и тем), и решил в последний раз попытаться вернуть расположение моей бывшей любви. Девушка, связей с которой я успешно гордился уже два с лишним года, недавно разорвала наши отношения с огромным скандалом. Я не мог сказать, что чувствовал боль от потери, честно говоря, она меня уже в конец достала под закат наших с ней отношений, но сила привычки давала о себе знать, и я решил пойти на закланье. Впрочем, и такое решение далось мне нелегко.
Дело было в прошедшем сегодня фестивале. Было весело, много интересных людей и очень много выпивки. Собственно, на этом фестивале я служил только фотографом. Отщелкав последних симпатичный девушек, которые весело строили гримасы перед объективом, я одолжил у них бутылку неплохого виски и пошел к ней. Виски эти девушки не пили, да и их угостил до меня какой-то парень, так что халявная бутылка никогда не будет лишней.
Пока я добирался на метро, а потом пешком до её дома, то успел чуть проветриться. Однако в подъезде мне снова стало плохо, я облокотился о стену, сунул два пальца в рот и слегка прочистился, вытерев губы рукавом. С пьяных немногое можно взять в плане поведения, а я пьяным становился просто невыносимым. Помню, как-то раз, во время своей второй поездки в Питер, я так напился, что до сих пор помнят многие контролеры местного метрополитена.
Прочистив организм, я с тоской посмотрел вверх. Она жила на последнем этаже, а лифт как обычно не работал. Мне предстоял долгий путь, который я начал со всей бодростью своего нездорового духа. К этажу пятому я выдохся, до десятого и вовсе дополз, цепляясь за перила трясущимися руками. Как же мне было плохо! Но клин клином вышибают, я сел прямо на её лестничной площадке и открыл бутылку виски, немного промочил горло, закрутил крышку и снова убрал бутылку в сумку. Чуть посидел, подождал, пока всосется алкоголь и сделает меня ещё более невменяемым, а затем позвонил в её дверь. Неприятнейшее ожидание, но вот послышались шаги, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
- Тебе чего? – спросила она, злобно глядя на меня из уютного тепла своей квартиры.
Ну давай, скажи ей, какая она стерва! Ты же её ненавидишь! Эта сука своими истериками отравила тебе два года твоей бесценной жизни, и ты ещё извинялся перед ней! Ради чего? Всего-то ради секса? Да, она неповторима в постели, но это не стоит твоих нервов! Скажи ей!
- Прости, я был идиотом, - но как всегда с губ летит все одно и то же.
- Ты ещё не до конца понял, какой ты идиот! – и все-таки она зарвавшаяся сука, которая думает, что все ей кругом обязаны. – Если бы ты любил меня, то ты бы ценил меня! А ты не ценил!
- Я ценил…
- Ах только ценил! Наверное, давным-давно! Я величайшая благодать, самая красивая и самая умная, досталась такому говну, как ты! А ты меня только ценил?
И тут до меня дошло. Почему, если она не хочет меня видеть, если я и вправду такой плохой, как она говорит, попортил ей жизнь, почему она не закрывает дверь? Более того, она даже её широко распахнула и вышла на порог. Сбросить стресс? Или же…
- Ты бы в ногах у меня ползал! Искал бы со мной встреч! Но ты всего этого не делал! Я тебе не нужна!
Так вот оно, в чем дело. Ну ладно…
- Ладно, не нужна, - внезапно пожал я плечами, моя бывшая драгоценность опешила и похлопала теперь, и без того большими, широко распахнутыми глазами.
- Что?! Да как ты смеешь!
- Ну, вот так. Нет, так нет. Все, пока, - я развернулся, и уже было пошел обратно, как она схватила меня за рукав.
- Стой! Ты что… не любишь меня?
- Ну ты ж сама сказала, что не люблю. Вот я и не люблю. Всё честно.
- Будь ты мужчиной, ты бы сам за себя решил!
- Вот я и решил. Всё, не люблю. Удачи, счастья, пока, - я сделал рывок в сторону, но она упорно держала меня. Затем подошла и отвесила мне звучную пощечину.
- Урод! Придурок! Ничего лучше у тебя никогда не будет! Как ты смеешь вообще такое говорить?! Ты же обещал! – она орала, а из её глаз водопадами текли слезы.
Теперь я начал замечать, как же она все-таки некрасива в истинном своем обличии. Нервная, истеричная, я думал, что это пройдет. Но это не пройдет никогда.
- Ну да. Обещал. Но я же урод, что тебе, такой хорошей делать рядом с таким уродом, как я?
- Ты что, совсем тупой?! Я же люблю тебя!
Ну, да. Она всегда меня так любила. На грани истерики. Но я ей все всегда прощал. Вплоть до нашего последнего скандала.
- Если ты уйдешь… я же не могу без тебя!
- Зато я могу. Ладно, бывай, - я выдернул рукав и пошел вниз по лестнице.
- Если ты уйдешь, я покончу с собой!
Я остановился и посмотрел на неё.
- Ты свободный человек в свободной стране. Делай, что хочешь с собой и со своей жизнью.
- Люби меня!
- Нет, спасибо.
- Тогда убей!
Вот это уже пошли её глупости. У неё всегда было странное свойство, во время истерик она начинала сходить с ума и нести всякую чушь. Потом, правда, она успокаивалась. Я иногда предлагал ей обратиться к психиатру, но она всегда наотрез отказывалась. А зря, успокоительные ей бы не помешали.
- Нет уж, спасибо. Садиться в тюрьму из-за тебя я не хочу, - отвечал я уже спускаясь по лестнице.
- Если ты не будешь меня любить, я выпью много-много корвалола!
- И получишь отравление! Удачи!
С этими словами я уже спустился на другой этаж, все ещё слыша её плач, эхом разносящийся по всему подъезду. Соседи нервно выглядывали из-за дверей, лаяли комнатные собаки, кричали дети.
Я был слеп, но я прозрел. Теперь окончательно. Ранее, ещё месяц назад, а расстались мы два месяца назад, я все-таки метался в сомнениях. Но это очень быстро прошло. Я остановился на восьмом этаже, достал из сумки виски, открыл бутылку и отпил. Было как-то ненормально хорошо. Возможно потому, что эта дурочка наконец задумается о том, что не она пуп вселенной, или может потому, что я теперь наконец действительно свободен, ведь я действительно больше не чувствовал ни крохи тепла к этой истеричке.
- Ну что ж, за меня! – и я снова сделал глоток. Зазвонил мобильный, это была она и я скинул трубку, а затем выключил его.
Всякий раз, когда мы расставались, она кричала, что поставила точку. Но последнее слово как обычно осталось за мной. И эту точку поставил я. До свиданья. «Я тебе не люблю, это главный мой плюс!» - пел Грегорий Лепс, и я был полностью с ним солидарен.
На этаже висело зеркало, я подошел к нему и посмотрелся. Поправил недавно покрашенные в черный волосы. Рассмотрел аккуратное чуть-чуть вытянутое почти белое лицо, провел пальцем по прямому носу. Если повернуться полубоком, то будет такое ощущение, что у меня есть благородная горбинка. Но это только полубоком. Ровные, в меру пухлые губы были все ещё бледными после рвотных спазм. Под непонятного зелено-голубого цвета глазами темнели синяки – последствия алкоголизма и бессонных ночей, которые глушили успокоительные. Да, любимая, все благодаря тебе. Кошмарный истощавший вид, из-за нервов я очень плохо ел, чуть сумасшедший взгляд.
Я идеален для этой эпохи! А ты не первая, и не последняя стерва в моей жизни! Только вот любовь стоит вычеркнуть из списка чувств. Она больно сильно изматывает!
- Ты красавчик! – чокнулся я с собственным отражением бутылкой и снова выпил.
Теперь меня конкретно шатало. Да ладно, в честь праздника можно! И я пошел вниз, переполненный нездоровым щенячьим счастьем и восторгом. Вот она, свобода! Да, друг, тебя можно только поздравить! Нет больше никаких обязанностей, если не считать походы на работу. Но ведь это уже добровольное рабство, да и то, работа не бей лежачего. Всё прекрасно!
-
-
25.11.2010 в 21:06Знакомые мысли и виски...)
-
-
26.11.2010 в 00:19-
-
26.11.2010 в 18:52А если почитать его дневник , то чем не эпика. Не, круто что хоть кто-то может собраться и все разом отметить.